Нападение Германии на Советский Союз началось 22 июня 1941 года в ранние утренние часы необычайно большими силами. Финляндия официально включилась в войну против Советского Союза тремя днями позже. Однако еще до начала войны финское правительство уже было одержимо идеей создания Великой Финляндии. Президент Финляндии Рюти поручил профессору Ялмари Якколе сделать обоснования претензий Финляндии в отношении Восточной Карелии и Ингерманландии. А маршалу Маннергейму — составить предложения о приемлемой для Финляндии восточной границе. Заказанное Рюти “исследование” появилось очень быстро, осенью 1941 г. оно было напечатано в Берлине под названием “Жизненное пространство Финляндии”.Справка профессора Яакколы под названием “Восточный вопрос Финляндии” была подготовлена очень быстро. В 1941 году она была издана в Финляндии отдельной книгой. Вот некоторые пункты этой справки:- В подневольном подчинении Советскому Союзу живут древние и многочисленные народы карелов и ингерманландцев, а также родственное им вепсское население, которые на протяжении веков не однажды выражали в различных формах свое желание избавиться от российского господства и которые вопреки русско-финским соглашениям и в нарушение принятых в Европе положений и прав доведены большевистскими правителями до такого национального и социального унижения, что Финляндии, объединяющей родственные народы, нельзя пройти мимо этого.
— Финляндия исполнит свой гражданский и исторический долг и упрочит свое место в новой Европе лишь тогда, когда сможет собрать эти народы в единое государство.В соответствии с этими Финляндия выдвигает следующие требования:
а) чтобы Советский Союз вернул в дополнение к отобранным по принудительному Московскому мирному договору Восточную Карелию и Кольский полуостров;
б) чтобы без промедления произвести обмен населения, по которому Финляндия получит оставшееся по ту сторону границы финское население, а Россия возьмет проживающих на будущей финской территории русских.В справке профессора Яакколы утверждалось, что Ленинградская область вовсе не относится к Советскому Союзу и что Финляндия должна получить Свирь и Беломорско-Балтийский канал. Выводы были тенденциозны и соответствуют духу времени. Эта справка была доведена до сведения высших кругов Германии и Финляндии.Судя по всему, она имела большое влияние на финский Генеральный штаб, учитывалась им при планировании военных действий, стратегии наступления и во многом определила оккупационную политику, в частности, на отношение к русским и родственным финнам народам на оккупированной территории.
Следуя инструкциям пожеланиям немецкого Генерального штаба, финская армия 10 июля 1941 года начала наступление в направлении на Свирь. Предложенное немцами направление всецело отвечало финским интересам. Перед началом боевых действий в финские подразделения поступил приказ главнокомандующего маршала Маннергейма, (так называемый приказ “Меч в ножны”) в котором говорилось:
Приказ Верховного главнокомандующего N 3
Ставка10 июля 1941 годаВ ходе освободительной войны 1918 года я сказал карелам Финляндии и Беломорской Карелии, что не вложу меч в ножны до тех пор, пока Финляндия и Восточная Карелия не станут свободными. Я поклялся в этом именем финской крестьянской армии, доверяя тем самым храбрости наших мужчин и жертвенности наших женщин. Двадцать три года Беломорская и Олонецкая Карелии ожидали исполнения этого обещания; полтора года Финская Карелия, обезлюдевшая после доблестной Зимней войны, ожидала восхода утренней зари. Бойцы Освободительной войны, прославленные мужи Зимней войны, мои храбрые солдаты! Настает новый день. Карелия встает своими батальонами в наши марширующие ряды. Свобода Карелии и величие Финляндии сияют перед нами в мощном потоке всемирно-исторических событий. Пусть Провидение, определяющее судьбы народов, поможет финской армии полностью выполнить обещание, которое я дал карельскому племени. Солдаты! Эта земля, на которую вы ступите, орошена кровью наших соплеменников и пропитана страданием, это святая земля. Ваша победа освободит Карелию, ваши дела создадут для Финляндии большое счастливое будущее. Маннергейм.Этот приказ Маннергейма, был услышан как в Финляндии, так и за рубежом, и его трактовали так, что Финляндия, наряду с Германией, ввязалась в захватническую войну — ведь акцент в приказе делался на захват не принадлежащих Финляндии территорий.Приказ Маннергейма в тот же день был передан немецким войскам. В нем подчеркивалось единство цели финнов и немцев.Наступление финнов продолжалось частично по южной стороне Свири, а также по побережью Онеги. Во взаимодействии с немцами наступление шло на восток на севере Восточной Карелии. Предупреждения Англии и Соединенных Штатов об опасности дальнейшего продвижения не волновали высшее военное командование Финляндии, и наступление продолжалось до Дня независимости, до декабря 1941 года, на что Англия ответила объявлением войны.
Финская армия захватила значительную часть Восточной Карелии, после ожесточенных боев была захвачена столица Карелии- Петрозаводск, получивший название Яянислинна (Онежская крепость), но к концу 1941 года войска устали и наступление прекратилось.На территории оккупированной Карелии утвердилась финская система правления, действовавшая около трех лет. Одним из ключевых решений, которое было принято в отношении населения Восточной Карелии при её оккупации, было разделение по этническому принципу. К национальному, занимавшему привилегированное положение, населению, были отнесены так называемые «родственные народы»: карелы, финны, ингерманландцы, вепсы, эстонцы, мордва. В группу «ненационального» населения попали русские, украинцы и прочие народы. Основанием для определения национальности служила национальность родителей, в число прочих факторов входили родной язык и язык, на котором велось обучение. Принадлежность к той или иной группе влияла на зарплату, распределение продовольствия, свободу передвижения. «Неродственное» население предполагалось выселить на территорию РСФСР, оккупированную Германией, для чего еще 8 июля 1941 г. главнокомандующий финляндскими войсками Маннергейм отдал приказ о его заключении в концентрационные лагеря. Целью создания финских концлагерей было предотвращение сотрудничества местного населения с советскими партизанами и эксплуатация заключенных в качестве дешевой рабочей силы. В концентрационные лагеря направлялось «неродственное» (в основном этническое русское) население. Чистка населения от инородных элементов вполне определенно указывала на запланированный расизм (заключение финского военного историка Хельге Сеппяля. В 1942-1944 годах находился на территории Карелии в качестве оккупанта).
Для разных групп населения были и разные права, в частности, при распределении продовольствия, в заработной плате, свободе передвижения, здравоохранении. На одном кастовом полюсе были привилегированные финны карелы, вепсы, на другом — заключенные в лагеря русские. Даже паспорта были разного цвета: у «националов»- синие, у «ненационалов»- красные.На территории Восточной Карелии были открыты порядка 17-ти концентрационных лагерей, 6 из них располагались в Петрозаводске, в которые сгонялись не только русские из Карелии, но и из севера Ленинградской области. За годы оккупации через них прошло около 30 тысяч человек.
Из-за плохого питания в финских концентрационных лагерях уровень смертности был очень высок, в 1942 году он был даже выше, чем в немецких концлагерях (13.7 % против 10,5 %).Всего, за 1941—1944 годы в Карелии от голода, болезней погибло около 16 000 мирных жителей. В своём письме домой 17 апреля 1942 года известный финский политический деятель и депутат сейма Вяйне Войонмаа писал:…из 20-тысячного русского населения Ээнислинна (Петрозаводска), гражданского населения 19 тысяч находятся в концлагерях и тысяча на свободе. Питание тех, кто пребывает в лагере, не очень-то похвалишь. В пищу идут лошадиные трупы двухдневной давности. Русские дети перерывают помойки в поисках пищевых отходов, выброшенных финскими солдатами. Что сказал бы Красный крест в Женеве, если бы знал о таком…Согласно сведениям, полученным советской Чрезвычайной государственной комиссией по расследованию зверств финских оккупантов в 1941—1944 годах, в концлагерях практиковались медицинские опыты над узниками и клеймление узников, причём, в отличие от немцев, финны не только делали татуировки узникам, но и клеймили их калёным железом. Как и немцы, финны торговали «рабами» с «восточных территорий», продавая насильно угнанных на работы советских людей.Однако такое положение было не у всех.Так в конце апреля 2002 года состоялась «традиционная встреча» выпускников 1942 – 1944 годов школы № 9 г. Петрозаводска. Что же было в школе № 9 в годы войны? Тогда личным распоряжением маршала Маннергейма был открыт «Общественный лицей». Туда набирались элитные дети родителей, относящихся к «национальному» населению и лояльных к финскому режиму, т. е. финны, карелы, вепсы, ингерманландцы. Здесь ковались кадры чиновников для будущей «Восточной Карелии». Списочный состав 280 человек. 1/3 привозили из Финляндии. Остальных набирали на месте.
Преподавателями там были почти сплошь кадровые офицеры финской разведки.
В свой первый после войны визит в школу № 9, состоявшийся в 1997 году, финны подарили прекрасную иллюстрированную книгу о райском житье в оккупации. Какие милые счастливые детские мордашки на этих фото. Не поскупились они на книжки и в следующий визит, главное в обеих книгах — граница Суоми показана по данным 1942 года, да ностальгия по утраченным чужим территориям. Славянам только в Петрозаводске режим Маннергейма «обеспечил» 30 тысяч мест в концлагерях и 16 тысяч могил на кладбище в Песках. Вдумайтесь, 16 тысяч детей и женщин!Но особенно хочется рассказать об одном лагере – неофициальном Заонежском.Заонежье – древнейший русский край, преизрядно украшенный старинными деревянными церквами и часовнями, связанный с родоначальниками царского рода Романовых. Здесь – знаменитый остров Кижи, ставший за долгие годы заезженным местом, почти не сохранивший свой естественный живой облик. И все-таки основательно подменить его музейной фальшью так и не удалось. Восстановленная на острове церковная служба вдохнула в его старинный Покровский храм полнокровную духовную жизнь.Но сегодня рассказ пойдет о том, что творилось в этом чудо — крае в годы оккупации финско-фашистскими захватчиками.Заонежье было полностью оккупировано к 5 декабря 1941 года. Через несколько дней «гости» из Суоми, дав на сборы всего один час, приказали жителям территорий Типиницкого, Кузарандского, Вырозерского, Толвуйского, Падмозерского, Шуньгского и других сельских советов, находящихся на Восточном побережье, которое было объявлено особой зоной, переселиться в определенные деревни в глубине полуострова. Они были помещены в концлагерь, так как секретный Приказ Командира Военного управления полковника В. А. Котилайнена гласил:
«В концлагерях Военногo управления восточной Карелии содержатся:
а) Лица, относящиеся к не национальному населению и проживающие в тех районах, где их пребывание во время военных действий нежелательно.
б) Политически неблагонадежные лица, относящиеся к национальному и не национальному населению.
в) В особых случаях и другие лица, пребывание которых на свободе нежелательно».
Основная масса жителей оккупированного Заонежья опюсилась к не национальному населению, ибо на 15 тысяч заонежан к национальному населению относил ось всего 500 человек (из тех, кто попал в оккупацию), и именно проживание русских было нежелательно финнам в особой зоне, и именно они были переселены в концлагеря согласно приказу полковника Котилайнена. В документах финского командования это отражено точно.
Военный архив Финляндии сообщает:
«Трудовой лагерь Л-55 располагался в восточнои Карелии в районе Толвуя — Терехово — Великая губа».
Зам. директора военного архива Илкка Корконен. Секретарь Сеппо Раутиа.
Скрупулезность, с которой оккупационные власти относились к расовым вопросам, вызывает удивление. В отдельных случаях делали даже расовые обследования. Жителей Заонежья, Шуньгского полуострова подвергли обследованию на предмет их принадлежности к родственным финнам народам. Майор медицинской службы, профессор антропологии Нийло Песонен осенью 1942 года провел с помощниками антропологические исследования среди местного населения в ряде деревень. Всего было обследовано 105 мужчин и 386 женщин. В письме от 21 ноября 1942 года он писал:
“В результате изучения расовых признаков обследуемого населения мы пришли к выводу, что налицо те же расовые признаки, что и у населения коренной Финляндии. Субъективный взгляд на обследованных людей оставляет впечатление сходства с финнами. Правда, среди них встречались люди и с чужими расовыми признаками, но, как мы убедились, они не относились к местному населению и были переселены сюда из других мест”.
Для поддержания порядка особый контроль со стороны финских оккупационных властей проводился в оккупационных местностях восточного и южного побережья Заонежского залива. Так, в Приказе по Управлению Шуньгским районом говорится следующее: « … оккупированная местность Заонежского района в восточном и южном направлениях объявляется запретным районом, и населению туда ходить категорически запрещается. Объявить, что нарушители будут расстреляны». Практически лагерь Л – 55 занимал все Заонежье, т. е.в него входили все территории, куда были загнаны фашистами жители прибрежных районов. Были у этого лагеря и более мелкие подразделения со своими индексами и нумерацией.
Посмотрев на карту, где были сконцентрированы жители Заонежья по 6 – 7 семей в доме, можно сказать, что это самые плодородные места Заонежья, людей здесь сконцентрировали для рабского труда. В основном концентрация производилась в деревнях для производства сельскохозяйственных работ. Колхозы переименовывались в общины, где применялся рабский труд, оплачиваемый в каждом месте, в зависимости от коменданта, по-разному. Платили и по 20 марок (три коробки спичек), вместо марок могли платить и «натурой». Так, по свидетельствам очевидцев, на работающего раба выделялось по 140 граммов искусственной муки (какие – то белые хлопья), в которые добавляли солому и пекли хлеб. На детей и стариков ничего не выделялось, поэтому, если официально детский труд разрешали с 15 лет, то практически дети работали с 6 – 7 лет, чтобы помочь взрослым выполнить норму и как- то дополнительно заработать. Люди вымирали от голода, болезней, а также жесточайшего террора финских властей. Оккупанты ввели круговую поруку: если кто-то из членов семьи исчезал, финны арестовывали членов семьи, истязали их, несмотря на возраст, увозили в тюрьму в Космозеро, откуда мало кто возвращался — там после издевательств расстреливали.
Именно в Заонежье в годы войны было сконцентрировано наибольшее число лагерей, в которых ни в чем не повинные местные жители принудительно содержались целыми семьями. Весь Заонежский полуостров с десятками деревень был огорожен колючей проволокой в 6 рядов, выход за которую запрещался под страхом смертной казни. Местное население было занято на принудительных работах. По информации историков-исследователей, в оккупированном Заонежье от голода, холода, террора финско-фашистских оккупантов жителей Карелии погибло больше, чем на фронтах за всю войну. Нормы были такими: финнам и карелам выдавали на день 300 граммов муки и 400 граммов сахара в месяц. На основании расистского разделения русским, или “ненациональным”, давали в день только по 200 граммов муки и 250 граммов сахара в месяц. Вне зависимости от национальности работающие получали в день добавку по 150 граммов хлеба. В октябре 1941 года карелам выдали по 500 граммов сахара, а русским до 300 граммов. (Хельге Сяппяля). Забыть об этом нельзя
Из правдивых воспоминаний, свидетельствующих о бесчеловечном отношении даже к детям.
Клавдия Рогозина, Петрозаводск: «Маршал Карл Маннергейм, командовавший всеми вооружёнными силами Финляндии, конечно, личность историческая. Но лучше бы мне с ним было познакомиться в другое время и при других обстоятельствах. Моё знакомство с главным военным чиновником Суоми состоялось за колючей проволокой в петрозаводском лагере №5 (нынешний Пятый посёлок), когда он летом 1943 года приезжал в наш город из Финляндии.
…В лагере работали даже дети. Сестра моя ткала дорожки, я плела лапти, брат — корзинки. Однажды нам выдали вместо пайкового хлеба муку, в которой оказалось много червей. Для просеивания муки брат проделал в дне консервной банки небольшие дырки, и получилось ситечко. Занимались мы, значит, этим невесёлым делом. Вдруг в нашу комнату вошёл высокий усатый военный в нарядном мундире. Я уже слышала, что в лагерь приехал маршал Маннергейм, и поняла, что это он и есть. Поздоровался со мной и с братом за руку и сказал по-русски: «Здравствуйте!». Посмотрел на наше занятие и спросил: «А это что, чем вы занимаетесь?» Я ответила, что выдали на семью норму муки, а в ней — черви. И даже показала, сколько их было отсеяно. Не мука, а мука, господин Маннергейм! Наверное, этот приезд Маннергейма хоть немного повлиял на жизнь лагеря. С тех пор нас стали кормить получше. И такой муки уже не выдавали. Сергей Кирилин, деревня Падмозеро в Заонежье: «Когда началась оккупация, мы жили в Заонежском районе в деревне Падмозеро. В апреле 1942 года нас выселили в деревню Онежены. Мать мою отправили на строительство дорог, а я всю войну оставался с дедом. Потом из Онежен нас переселили в Тявзию, затем в Палтегу, а в 1943 году в деревню Медные Ямы. Всё имущество у нас отняли, мы остались голые, босые и голодные. Ели траву, кору, разбавляя мукой, которую давали по 200 граммов наполовину с бумагой. Ходить по деревне было запрещено. Полиция избивала по любому поводу. В 1942 году меня зверски избил помощник земельной комендатуры в Палтеге известный изувер карел Хойяр. В 1943 году я подвергся избиению начальником полевого штаба Симолой в деревне Великая Нива. Симола был крайне жестокий человек. У них при себе всегда была резиновая плётка, которой они «угощали» нас с удовольствием. Вот так нам жилось, детям, — нынешним старикам…» Нина Абрамова, село Великая Нива (Заонежье): «Мне было неполных шесть лет, когда в мою родную деревню Великая Нива ворвались фашисты. Нас под конвоем увезли в деревню Харлово и поселили в одну комнату с несколькими другими семьями. Мне и моему брату Юре иногда не разрешали даже спускаться с кровати, на которой мы с мамой втроём и спали. А маму каждый день угоняли на принудительные работы. Жили мы впроголодь — это я точно помню. И чтобы испечь хлеб, мама добавляла в муку молотую кору деревьев, опилки. Весной мы тайком собирали на полях мороженую картошку, внутреннюю жижу этой картошки мама выливала на сковородку, — так получались «блинчики»… Лидия Кварацхелия (Соловьёва), Петрозаводск: «…Нашему поколению детей-узников концлагерей несладко пришлось и после освобождения. Унижали, называли лагерниками, предателями. 70% бывших малолетних узников получили образование 7 классов, 20% — среднее специальное и всего 10% — высшее, в основном заочное. Бывшие малолетние узники в основном работали на низкооплачиваемых физических работах, а потому при большом трудовом стаже в 45-50 лет заработали очень низкую пенсию. 70% мужчин-узников к настоящему времени уже умерли». Анна Лукина, учительница Яндомозерской школы (Заонежье): «Мы собирали мох, сушили, толкли и делали лепёшки. Из берёзовых опилок варили кашу, из соломы пекли хлеб. Такая пища истощала организм, и люди умирали целыми семьями. Голодной смертью погибла семья Калининых из деревни Есины, умерли Николай Лукин, Андрей Стафеев, Андрей Фепонов и много других. Большинство жителей деревни Типиницы умерли от голода. Весной 1942 года смертность в Яндомозере была настолько великой, что не успевали выкапывать могилы. В деревне Усть-Яндома несколько покойников долгое время лежали непогребёнными. Финны глумились над голодными. Когда истощённые люди приходили просить хлеба, они избивали их. Колхозника Чуркина финны поставили на пахоту. 12 дней он работал без куска хлеба, падая от истощения. «Дайте хоть немного рыбы», — попросил он у коменданта. Комендант Липасти рассвирепел. Он схватил человека за шиворот и столкнул со второго этажа. Затем сбежал сам с лестницы и избил лежащего до крови. Потом Чуркина отправили в концлагерь, где он и умер. Возчик гробов А.Коломенский делал записи, увозя умерших: «В месяц их было от 80 до 170. За семь месяцев с мая по октябрь 1942 года из одного 5-ого лагеря было вывезено 1015 покойников, а за год около 2000. А таких лагерей в Петрозаводске было шесть. В Кутижме, где узники работали на лесозаготовках по три месяца, смертность была особенно высока. За 5 месяцев 1941-1942 годов из 600 человек в лагеря Петрозаводска вернулись 149 человек…» Вот что пишет в книге «Трагическое Заонежье» — Василий Лукьянов: «Нам, славянам, только в Петрозаводске режим Маннергейма «обеспечил» 30 тысяч мест в концлагерях и 16 тысяч могил на кладбище в Песках. Вдумайтесь, 16 тысяч мужчин и женщин! Всего в Карелии погибло от голода, холода, болезней и финского террора несколько десятков тысяч гражданского населения!» Тема войны сейчас в мире более чем актуальна. Потому мы не должны забывать историю и факты вплоть до мельчайших подробностей из воспоминаний очевидцев, которым пришлось когда-то пройти через кровавое месиво унижающего уничтожения человечества. Теперь, когда существуют добрососедские российско-финляндские отношения, правдивый подход к описанию тяжёлых событий прошлого не может повредить дружбе народов обеих стран. Ведь речь идёт о содеянном теми, кого уже осудили в Финляндии после войны за совершение преступления. И потому публикации на эту тему сейчас можно рассматривать как желание оказать поддержку всем, кто пережил большую трагедию и остался верным своему Отечеству. И странно, как может сейчас новое поколение финнов требовать возмещения ущерба от России и вернуть «их» территории. Хочется спросить у них: а как они относятся к судьбам узников концлагерей? А кто же тогда должен возместить ущерб за сломанные покалеченные измученные жизни советских людей, познавших жестокость фашистских концлагерей? Очень жаль, что в Финляндии об этом мало кто думает. …А не виноваты ли мы в России за то, что финны не хотят об этом думать?Алексей Алексеев, Петрозаводск.
Маннергейм на встрече с элитными детьми в Петрозаводске
Девушки родственной национальности в гостях в офицерском клубе (Петрозаводск)
СОВСЕМ ДРУГОЕ ДЕТСТВО
Эта фотография была на нюренбергском процессе, как доказательство злодеяний фашистов (Лагерь №6 г. Петрозаводск)
Пока дети сидят за решеткой – матери работают во благо великой Суоми.