Валерий Соловей — заметная и крупная фигура как в научном академическом сообществе, так и кругах русского политического национализма. Доктор исторических наук, профессор МГИМО МИД России. Автор и соавтор пяти монографий, нескольких десятков научных статей и сотен журнальных и газетных публикаций. Последние изданные книги, получившие широкую известность — «Кровь и почва русской истории» (2008) и «Несостоявшаяся революция» (2009). Последний труд, написанный В. Соловьем совместно с сестрой Татяной Соловей, стал лауреатом Национальной премии «Лучшие книги и издательства» за 2009 г. Круг научных интересов: отечественная история, российская политика, русская этничность, русский национализм.
20 июня сего года , где выступил с публичной лекцией и познакомился с петербургскими русскими националистами. Редакция портала «Правый взгляд» попросила В.Соловья ответить на несколько вопросов о ситуации в России и русском национальном движении.
— Валерий Дмитриевич, после Вашего визита В Петербург, пожалуй, две наиболее обсуждаемых темы в среде русских националистов – это визит А.Белова и Д.Демушкина в Чечню и события в Сагре. Как Вы прокомментируете первое и охарактеризуете произошедшее в Сагре — это локальный случай русского сопротивления или это уже тенденция?
— Что касается поездки наших товарищей в Чечню, то я публично не комментирую и не обсуждаю актуальные действия русских националистов. А тема Сагры является весьма важной и требующей широкого обсуждения. Конечно же, это не локальный случай, — это одно из звеньев (хотя и очень важных) в тенденции, которая набирает силу в последние годы и месяцы. Суть этой тенденции проста – это этническая мобилизация русских. Русские как этническая общность все чаще ощущают себя под очень серьезной угрозой. И эта ответная мобилизация, которую мы сегодня наблюдаем, – столь значительных масштабов, как этого не было со времен Великой Отечественной войны. События в Сагре важны тем, что русские люди самоорганизовались, взяли в руки доступное им оружие и защитили себя и свои права. По счастливому совпадению, в этой деревушке не смогли найти ни одного националиста. Будь там хоть один политический активист – мы бы теперь прекрасно знали, кто за всем этим стоял, кто стравливал азербайджанцев и русских, кто заставлял их стрелять друг в друга и т.д.
— Чем, на Ваш взгляд, отличаются современные русские националисты от националистов, скажем, 10-летней давности, и как это отличие сказывается на деятельности русского движения?
— Нынешние националисты, как правило, моложе и, главное, намного реалистичнее. Они не скованы теми культурными предрассудками (не культурным багажом, а именно предрассудками), которые были характерны для националистов предшествующих поколений. Это проявлялось во всем – в их логике, риторике, даже манере одеваться. Они всегда уповали на высшие инстанции, на верховную власть, которая должна решить за русских людей все их проблемы. Нынешние националисты совсем другие. Они, говоря академическим языком, прошли политическую социализацию в жесткие 90-е годы, когда надо было всего добиваться самим, и самим, как говорит молодежь, «решать вопросы». И они этому научились. Они очень реалистично смотрят на происходящее, не питают никаких иллюзий в отношении современной российской власти, прекрасно осознавая ее характер, и знают, чего они хотят.
На деятельности русского движения это сказалось самым непосредственным образом. С абсолютной точностью могу сказать – в том числе, со ссылкой на мнения высокопоставленных российских политиков, – что если бы сейчас в стране проводились честные выборы, то националистическая партия заняла бы первое место в парламенте. Именно поэтому власти делают все, чтобы не допустить формирования и выдвижения такой партии.
— Немаловажный вопрос, вокруг которого сегодня в русском движении ломаются копья, – это вопрос территориальный. Если предельно заострить позиции, то одна часть националистов хочет порезать страну на энное количество республик, а другая часть, наоборот, – присоединить все, что только можно, включая Финляндию, Польшу и даже Аляску. Как Вы считаете — что именно нужно непременно сохранить и присоединить к современной РФ, и если избавляться от каких-то территорий – то от каких?
— Во-первых, я думаю, что вся территория Российской Федерации является базовой территорией России. Вопрос о том, что присоединять, а что отсоединять, зависит не от нас с вами. Этот вопрос зависит от истории и наличия воли народа. Например, сейчас я не вижу у русского народа воли и желания сохранять в составе Российской Федерации Северный Кавказ.
Во-вторых, русские – самый большой разъединенный народ в мире. В России непременно должен быть принять закон о русских как разделенном народе с пунктом о том, что русский народ имеет право на воссоединение в едином национальном государстве. Такие законы в мире есть, ничего выдумывать не надо. Такой закон был в Западной Германии и еще в некоторых странах. Россия просто обязана принять такой закон. И после этого мы посмотрим на карту и увидим, где находятся территории, населенные этническими русскими.
Там, где есть воля – там найдется и путь. История русских не заканчивается сейчас, также как она не закончилась и в 1991 году. Я верю, что русский народ еще впишет свое будущее в книгу мировой истории, и это будущее будет славным.
— Еще один интересный вопрос – это отношения русских националистов к Западу (или Европе как целому). Кто-то («нацдемы») его несколько идеализирует, кто-то, напротив, демонизирует. Что такое Запад для Вас – рассадник всех пороков и наш извечный и враг или же — край святых чудес, и «русский с европейцем – братья навек»?
— Я могу найти на Западе и пороки, и образцы для подражания. История и сама жизнь очень сложны, сложнее, чем мы это часто себе представляем. Нам бы очень не мешало многому поучиться и у Европы, и у США – например, тому чувству патриотизма, который пронизывает все американское общество снизу доверху, той уверенности в себе и тому оптимистичному взгляду в будущее, который характерен для американца. Американцы – замечательная нация, поэтому они и доминируют в мире – именно потому, что уверены в себе и не «замарачиваются» насчет того, что о них думают другие, как это постоянно делают русские. Американцу на эту попросту плевать. Им совершенно все равно, что о них думают в мире – им важно, что они сами думают об этом мире.
Если говорить в каких-то историософских категориях, как это любят делать русские националисты, смотря на столетия вперед, то я считаю, что Европа в общем и целом – это уходящая натура. По сравнению с США — тем более. Безусловно, мы должны быть в самых хороших отношениях с Европой и перенимать у нее все лучшее. При этом мы всегда должны ставить на первый план свои собственные национальные интересы. Как только на Западе почувствуют, что русские сильны, прагматичны и уверены в себе, то отношение к нам сразу изменится.
В то же время я не считаю, что Европа является нашим стратегическим союзником. Накануне Первой мировой войны германский канцлер посетил Австро-Венгрию и, вернувшись, доложил императору Вильгельму II, что «в качестве союзника мы имеем труп». То же самое можно сказать и о будущей Европе. В России, несмотря на ее незавидное положение, значительно больше воли к жизни и воли к власти, чем в Европе.
Наше будущее зависит только и исключительно от нас. Но учиться нужно уметь всегда. Не надо считать себя лучше или хуже других. У русских есть очевидные достоинства и преимущества, но есть и не менее очевидные недостатки, над которыми надо работать.
— А вот Константин Крылов любит говорить, что «старушка Европа еще простудится на наших похоронах».
Я не разделяю такого оптимизма. Есть демографические тренды, которые перебороть им не удается и вряд ли удастся. Как ни странно, несмотря на наше ужасное положение, у нас здесь гораздо больше шансов, мы еще сможем поднять свою рождаемость, а они уже вряд ли.
— То есть, на Ваш взгляд, демографическая картина Европы, скажем, к середине XXI века, может быть уже отнюдь не белой?
— Так она уже не белая. Вообще, сегодня прогнозировать ситуацию на 50-70 лет вперед — занятие праздное. Демографические изменения в мире происходят постоянно. Возможно, в ближайшие 25-30 лет произойдет вполне ожидаемый прорыв по продлению длительности человеческой жизни, — тогда ситуация получит новое, очень важное измерение.
А что касается Европы, то, к сожалению, сейчас 80% демографического прироста европейского населения осуществляется за счет мигрантов, в большинстве своем не относящихся к европеоидам. Если эта тенденция сохранится, то этническая картина Европы изменится быстрее, чем мы думаем.
— Существует избитая дилемма: «человек для государства, или государство для человека?». Для человека условно говоря «государственнических» взглядов в выстраивание иерархии ценностей на первом месте стоит религия (или идеология), потом государство как организующая сила, а потом уже человек, или народ (прямо по известной формуле «Православие — самодержавие — народность»). В центре воззрения условно «демократов» на первом месте стоит человек как личность, а потом уже все остальное. Представителей этих двух мировоззрений много и среди современных русских националистов. Насколько глубоки могут быть противоречия между ними в реальной политике, т.е. когда они будут у власти?
— Поверьте, ситуация зависит не от идеологических противоречий, а от самих людей. Мой личный и политический опыт показывает, что чаще всего многие люди гораздо лучше своих взглядов. На первый взгляд, позиции непримиримы, однако люди прекрасно находят общий язык и сотрудничают.
Вопрос о государстве русские националисты в своем большинстве уже решили. В современной ситуации мы не можем ставить государство на первый план. Потому что государство, с которым мы имеем дело, сознательно, целенаправленно и последовательно уничтожает русских. Поэтому на первый план должен быть поставлен русский народ и его право на выживание, самосохранение и развитие.
Народ является источником государства – это базовый демократический принцип и неотъемлемое право народа. Я надеюсь и уверен, что наш народ сможет создать такое государство, которое будет и сильным и комфортным одновременно. Потому что государство может и должно быть и сильным и комфортным для подавляющего большинства общества. Современные США – прекрасный образец такого государства, которое устроено для своих граждан, и вместе с тем является очень сильным.
— Русским националистам часто говорят, что для борьбы за власть они могут заключать друг с другом какие угодно союзы, но если власть будет ими завоевана, то они тут же перегрызутся и начнут рубить друг другу головы, как это часто происходило в истории после революций. Что Вы думаете по этому поводу?
— Ухудшение отношений между вчерашними союзниками, когда они приходят во власть, характерно не только для националистов, но и практически для всех политических сил во всех странах и во все исторические периоды.
Но по моим наблюдениям, как я уже сказал, нынешние националисты значительно более реалистичны и прагматичны, и они понимают, насколько сложна ситуация в стране, которую нужно еще долго восстанавливать. У них есть общие интересы и общие цели, они способны договариваться между собой и совершать совместные действия, несмотря даже на личную неприязнь. Уверен, что когда русские националисты будут у власти, — а это произойдет в обозримой перспективе, — то они смогут обо всем договориться. Что касается конкуренции за различные вакансии и портфели, то для политики это совершенно неизбежно и нормально.
— В заключение – несколько слов о пресловутой «революционной ситуации» в России. Вы считаете, что она уже сложилась? Можно ли считать ее признаками открытое обсуждение возможной революции в СМИ, «разговоры о политике» в народных массах и т.д.?
— Я считаю это показателем очень серьезного напряжения в обществе. Сами по себе разговоры отражают даже не состояние умов, а состояние психики граждан. Люди очень остро ощущают, что в воздухе разлито что-то очень тяжелое и дурное. Это ощущение характерно для всех слоев общества, и это ощущение нарастает. Я имел возможность разговаривать об этом с совершенно разными людьми, включая высокопоставленных политиков – это характерно для всех.
В высшем политическом истэблишменте сейчас серьезно осуждается только один вопрос – «сколько мы еще сможем продержаться». Даже десятилетие для спокойной жизни в России никто из них себе не гарантирует.
То есть эти разговоры – это отражение сложившейся ситуации. Но с другой стороны, этот «дискурс» формирует саму ситуацию. Если люди начинают об этом мыслить и высказывать свои мысли вслух, если «революционные» настроения становятся повсеместными а убеждение в том, что Россия стоит накануне решительных кардинальных перемен – всеобщим, то значит «процесс пошел».
Изменения сначала происходят в головах, и уже потом — в социальной жизни. И если в головах российских граждан изменения уже произошли — то они неизбежно воспоследуют и в политической реальности. В какой форме произойдут эти изменения – пока неизвестно. Но слом существующей политической системы и общенациональный кризис неизбежен. Собственно, мы уже в него вошли, но находимся пока в начальной его фазе.
Беседовал Александр Жучковский