Все-таки не зря мы, стало быть, собирались в зале Шарантон, когда в Париже валом валил предрождественский пушистый снег.
Первые скромные победы этой (самой впечатляющей со времен существования термина «толерантность») общественной акции являются день за днем – все последние месяцы. Власти предержащие в Западной Европе поняли: перед партиями национального интереса надлежит идти на уступки. А ведь десять лет назад само предположение, что у национального большинства может иметься какой-то свой национальный же интерес было преступлением. Преступлением, караемым смертной социальной казнью – скажешь и все, в общественном смысле ты труп, на пушечный выстрел не могущий подойти к телекамере и микрофону. (Били и по карману – вылететь со службы было довольно легко).
И вот еще один шаг сделан: Франция несколько дней живет без паранджи. Уточним, кстати, а то, проглядывая новости по теме в наших информационных лентах, я уже заметила изрядную путаницу в терминах. Упоминают и паранджу, и чадру, и бурку, и никаб и хиджаб. Между тем хиджаба (разновидности головного платка), никто, конечно, не запрещал и запрещать не будет. Чтобы не вдаваться в излишние подробности, скажем просто. Запрещены два вида мусульманских женских одеяний. Главное различье между ними в том, что одно полностью закрывает лицо плетенной из конского волоса решеткой, а другое оставляет узкую щель для глаз. Для нас это различье абсолютно не существенно, поскольку лицо-то так и эдак закрыто.
Никогда не забуду, что первый раз в жизни женщину с закрытым лицом я увидела как раз около собора Парижской Богоматери. Она сидела (почему-то не на скамейке, а на ограде) и чего-то ждала, глядя на фасад храма. Черные складки ее одеяния хлопали на весеннем ветру, а щель, из которой поблескивали глаза, оказалась даже уже, чем я думала. Туристка, вероятно. Больше таких туристок в Париже не будет.
Но опять-таки около собора (Неймется же им, меня, что ли, начитались?) на днях состоялась демонстрация задрапированных дам, возглавляемых неким Рашидом Некказом. Этот же Некказ, как я где-то углядела, грозится продать всю свою недвижимость, дабы оплачивать штрафы закононепослушных агарянок. Да на здоровье.
В действительности надругательством над чьими бы то ни было религиозными чувствами запрет не является. В недавнем прошлом (и в давнем прошлом – тоже) женщины прятали лицо только в самых диких и отсталых из мусульманских стран. В большинстве же – просто покрывали голову, что вообще вполне типично для традиционных обществ. Но, как я уже неоднократно писала, нынешняя экспансия полумесяца идет не по верхней, а по самой нижней цивилизационной планке.
За норму выдается то, что было крайностью. И под эту самую крайность подводится истерика о нарушении религиозных свобод.
Но вот ведь незадача. Привыкшие управляться с европейским правовым инструментарием (исключительно, конечно, в тех случаях, когда им чего-то от европейцев нужно получить) мусульмане жмут на привычную кнопку – а автомат-то сломался. Европа научилась говорить прежде немыслимое. Вам у нас плохо? Так никто не держит. Отправляйтесь в те замечательные страны, где нельзя демонстрировать даже кончика женского ноготка. А в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
Вот с этой поговорки о монастыре поздравлять западных европейцев с победами перестаем.
Я , повторяться не хочется.
Но, говоря в двух словах, баснословный размах антиисламской демонстрации в «Шарантоне» обусловлен сугубо тем, что объединились все общественные силы, противодействующие процессам исламизации.
«Шарантон» был европейским ответом исламу. Но он не явился при этом ответом ни христианским, ни монархическим. Хотя опять же я повстречала множество знакомцев – католиков-традиционалистов, роялистов. Но все же, все же…
В список одеяний, запрещенных к ношению в публичных местах, попал также и монашеский капюшон. А от таких запретов далеконько до здравого напоминания фрау Меркель о христианских корнях Европы. В пределах, где многие столетия монахи распахивали целину, возводили соборы и переписывали книги, монашеский убор приравняли к одеяниям сарацин.
Если целью поступка Саркози впрямь было заигрывание с правыми кругами, не много же он на том выгадал!
Все, конечно, понятно, и фигуры этой польки – шаг вперед, два назад – всем до боли знакомы. Испугавшись собственной смелости, надобно хотя бы тут же торопливо пробормотать: государство мы светское, отношение ко всем «предметам культа» одинаковое!
Что же, это доказывает только одно. Саркози – никакой не герой благодетель. Любой политик на его месте (при условии некоторой вменяемости) тоже пошел бы на аналогичные уступки перед коренным населением. Этого требует та самая Европа, которая еще не осознала, какое «б» надлежит сказать за уже изреченным «а». Жаль, что она покуда не требует большего, поступается, не замечая того, монашеским капюшоном. Тем самым, который высоколобые представители «Хай Чёрч» некогда назвали тем самым окном, из которого человек впервые увидел готическую форму мира.
И все-таки запрет на паранджу-никаб-бурку-чадру это победа. Победа, которую, может статься, удастся закрепить, а может статься и нет. Но хоть какое, а начало. Римское право готовится держать оборону перед наступлением шариата.