Краткие тезисы , которая будет прочитана автором 19 апреля в рамках «Евразийского университета»:
Сегодня «политическое Православие» отсутствует. Православные государства и народы находятся по разные стороны политического и цивилизационного разделения. Пример – Россия и Грузия, Россия и Молдавия. Однако есть участие ( или, наоборот, неучастие ) православных верущих в политике. При этом политическая ориентация часто никак не зависит от исповедуемой веры. История раннего христианства это история метафизического противостояния Экклесии и Империи. Раннее апостольское христианство было, безусловно, если говорить современным языком, частью «левого дискурса». Церковь не была политическим субъектом ( «Царство не от мира сего» ), однако епископат, особенно в Риме, стремился играть политическую роль на месте старых «плебейских трибунов». Политическое Православие возникает в 4 веке на основе встречных по отношению к Церкви шагов Империи и имперского «псевдоморфоза» епископата. При этом главным и единственным субъектом политического Православия становится Православный Император. Христианство — вплоть до ХХ века – покидает «левое» О Римо-Католицизме здесь не говорим – это иная тема. Мистически Империя осмысливается как «держай ныне» в свете Послания св. Апостола Павла к Солуняном – сила, удерживающая мир от «царства» антихриста – июдея-самозванца из колена Данова. При всех частых внутренних трениях Императоры и Церковь в Византии действуют вместе и единомысленно. Императоры являются ключевыми фигурами на Седми Вселенских Соборах, без которых сам созыв Собора невозможен. Так называемый «Восьмой Собор», которого чают современные экуменисты, не может быть созван именно в силу отсутствия Православного Императора. С падением Второго Рима каноническое достоинство Империи переходит на Русь, на Московское Царство. История Третьего Рима начинается с отвержения Ферраро-Флорентийской унии Великим князем Василием Темным, действовавшем в духе и силе «удерживающего». В то же время само прочтение христианской истории на Руси сильно отличается от греческого ( «Слово о законе и благодати» св.митр. Иллариона Киевскаго ). Само греческое духовенство часто ведет себя по отношению к Русским как оккупанты или «пятая колонна», иногда в духе раннего Римского епископата. «При Иоаннах» Московская Русь обретает чаемую «симфонию», закрепляя неизменность церковных правил до конца мира. Московский Великий князь ( затем Царь ) становится единственным субъектом политического Православия. При этом в отличии от криптореспубликанской Византии власть Московского Царя – строго монархическая, династическая. Рюриковичи — священный Род, наследники не только Христианской, но и древней арийской Царской традиции. Русские церковные чины и обряды, ни в чем не отличающиеся от древних греческих, в языковом отношении усиливают «статичный», «полярный» характер Русского Православия ( «Егоже Царствию НЕСТЬ конца» ), что с одной стороны, соответствует геополитической «срединности» Руси и доминации пространства над временем, с другой, соответствуют мистическому, внутреннему пониманию Царствия Божия ( «внутрь вас есть» ), с третьей – катехонически «удерживает время» Смена династии в Русском государстве – величайшая трагедия. Однако клятвы Собора 1613 года неизменны. Россия становится «обручена и обречена» Романовым. Тайным государственно — семейным долгом Романовых становится воссоединение двух Царских Родов, всякие попытки которого насильственно пресекались силами тьмы ( Петр Второй, Александр Второй ) Церковный раскол 17 века начинается с деятельности «кружка боголюбцев» — криптореспубликанского, опирающегося на позиции старого Римского епископата ( «священство выше Царства» ). Боголюбцы – гуманисты, ставящие на первое место не Бога, а человека-священника, моралиста ( культ проповеди, отказ от сакрального наонного пения в храмах ). Деятельность боголюбцев — восстановление противостояния Экклесии и Империи. Следует иметь в виду,что к «боголюбцам» принадлежали как будущий Патриарх Никон, так и протопоп Аввакум, что в конечном счете обусловило будущий церковный антимонархизм как никониян, так и старообрядцев ( «церковный Февраль» ) Главный итог «Великого раскола» — синхронизация истории Руси и Запада ( через изменение в Символе веры» — «Егоже Царствию несть конца» на «не будет конца» ) Собственно, отказ от собственного «Русского времени» и есть начало глобализации., начало неумолимого отчета. Единственной реальностью для России становится «июдейско-греческая эсхатология», которую Третий Рим так стремился «обойти». Соответственно, для России становится неумолимым ход «общехристианской истории». Ея роковой вход – начало борьбы с Исламом, которую Рюриковичи не вели. «Цареградский проект» — ловушка для династии Романовых. Тогда как «Третий Рим» должен был бы отменить всякое значение «Второго». Все, что произошло после Раскола – закономерное следствие десакрализации, морализации и гуманизации Церкви. Не следует преувеличивать негативное значение Петра Первого. При нем просто было проявлено все то, что оказалось посеяно полвека раньше. «Февральское духовенство» — попытка узурпации «политического Православия» по Римо-Католическому образцу. Одновременно предательство Царя находит оправдание в ветхозаветной «Книге Судей». Не случайно, вопреки «черносотенным» взглядам ряда крупнейших синодалов Февраля, усиливается их же внимание к «богоизбранному еврейскому народу» и «левому дискурсу» раннего Христианства. Эти мотивы все более проявляются и в «русской религиозной философии». Большевизм оказался для пореволюционного епископата тем, чего он «желал, не желая» и всячески призывал. Политическое Православие «Константиновой эры» закончилось с убийством Царя-Мученика и Его Семьи. Бутовский полигон – закономерное следствие измены Помазаннику Божию. Такие вещи неотменимы. С этого времени и вплоть до сего дня судьбы России как государства и Церкви не совпадают. Краткий период «сталинского» политического Православия 1943-1953 гг был прерван. Это было свидетельством ограниченности любого «вождизма» смертью вождя. С начала 60-х годов иерархи Русской Церкви начинают искать опору не в народной толще и не в государстве, а в в либеральной интеллигенции. Это, по сути, стало закреплением «февральских» тенденций. Впрочем, и советская номенклатура, уже принявшая решение о конвертации власти в собственность, ищет поддержки в тех же кругах. Итогом этих течений стало своеобразное «религиозное возрождение» времен «перестройки». Оно заимствовало антигосударственную настроенность первых христиан, но выбросило «соль» Христианства, которая в раннюю эпоху себя проявляла особо — телесную аскезу и особенно отказ от имуществ. Церковь стремится к свободе от государства, но сама для себя дозволяет финансовое и имущественное накопление. Сегодня мы видим стремление церковных иерархов создать свою самостоятельную среду, «вписав» ее в «глобальные процессы». На самом деле они хотят поставить Церковь над государствами, в том числе и Российским. Дело даже не в конкретных проектах унии с Римом, сколько в самом «ватиканском духе»., не имеющем ничего общего с Православием. Верных Преданию епископов, священников, иноков меньшинство. Это не повод к «уходу» из Церкви, поскольку все таинства Ея сохраняются. Но это призыв к тому, что православные политики должны действовать по своей совести и по конкретной ситуации. Политического Православия нет, но православная политика может быть, и она должна определяться жесткой прагматикой. Видимо, Россию спасет не церковная организация, а, как говорил Император Александр Третий, «два союзника – ея армия и ея флот» . «Еврейский вопрос». «Теория жидомасонского заговора» сугубо приблизительна и поверхностна. Однако это не снимает всего трагизма «еврейского вопроса». Дело в том, что для христианина отказ от признания его «осевого» места в мировой истории ( причем неважно, в юдофильском или юдофобском контексте ) означает отказ от самого Христианства. «Снять» «еврейский вопрос» можно было бы только через новое обращение к ведическо-манифестационистким корням Русского мировоззрения, что в свою очередь обязательно ведет к пародии в духе «Нью-Эйдж». Следовательно, от «еврейского вопроса» не уйти. 11 глава Послания св. Апостола Павла к Римляном предсказывает обращение ко Христу «всего Израиля».Из этого делается вывод о неизбежности «сионизации» Церкви, что на самом деле действительно происходит у нас на глазах. Сегодня «церковную политику» во многом определяет интеллигенция, вышедшая из еврейской среды.Является ли это тем, о чем говорил Апостол ? Преп. Лаврентий Черниговский указывал, что обращение Израиля произойдет ТОЛЬКО из числа евреев, верных Моисееву закону и увидевших, что антихрист – не «мессия». Таким образом, событие это относится к САМЫМ последним временам, а не к нашему. Преподобный подчеркивал – верных именно Моисееву закону, а вовсе не стремящихся стать православными священниками. Кроме того, Тайнозритель в Откровении называет спасенными от Израиля только 144 тысячи, подчеркивая при этом, что они девственники ( т.е. вырваны из еврейской родовой стихии ). Скорее всего, эти евреи ( по-видимому, православные иноки ) и станут благодатным остатком Израиля. Но никак не либеральная интеллигенция. Впрочем, сие есть тайна самого конца. Того Конца, который, согласно святоотеческим предсказаниям ( начиная с Откровения Мефодия Патарского ), связан с явлением Последнего Православного Царя, который явится «на короткое время» перед Вторым и славным Пришествием Христовым. Это не обязательно означает того, что Царь этот будет единственным, что не будет династии, как многие предполагают.Автор этих строк лично надеется на то, что мы еще будем жить при Царях. Другие говорят – нет, он будет только один и последний. Однако даже если это так, это не означает, что за Православную монархию не надо бороться. Мы должны делать то, что должны.