После выхода весной этого года , направленного ими Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу, было ясно, что в покое их не оставят. А уж после встречи с архиепископом Феогностом, на которой выяснилось, что эти молдаване не только не собираются уходить ни в какой раскол и все время подчеркивают свою каноническую верность Патриарху и митрополиту Владимиру, но и готовы обсуждать проблемы, спокойно аргументировать свою позицию, а не просто ругаться, стало абсолютно понятно, что отныне кое-кто сочтет их своими личными врагами.
В полном соответствии , их будут унижать, оскорблять, третировать, пытаясь любой ценой избежать разговора по существу поднятых проблем, любыми средствами стремясь перевести вменяемый богословский диалог в плоскость скандала. Действие вышеозначенной немудреной технологии многие из нас испытали на себе, но только мы оказались кое для кого орешком, более крепким, чем пресловутый Диомид, разгрызть который «технологам» не удается до сих пор. Надеемся, что с Божией помощью не удастся и впредь.
В случае же с молдаванами наш прогноз оказался верным на все 100 %. Основным орудием провокации, оказался небезызвестный «протодиакон всея Руси» А.Кураев, который, приехав в Кишинев якобы для чтения «миссионерских» лекций, сразу взял быка за рога и публично, в передаче молдавского телевидения назвал главного вдохновителя антиэкуменического письма протоиерея Анатолия Чибрика и членов возглавляемого им общества святой Матроны Московской «сектантами» и «подонками», что было затем повторено им на встрече со студентами Кишиневского теологического института. Главная претензия протодиакона к своим молдавским оппонентам, с помощью которой он доказывает правоту своих слов, заключается в том¸ что они, якобы, называли Святейшего Патриарха Кирилла еретиком, при этом оставаясь в каноническом общении с ним. Скажем сразу, что даже если бы это было так, то подписантов молдавского письма можно было бы называть «смутьянами» или в крайнем случае «потенциальными раскольниками» (что само по себе недоказуемо и в этом смысле также относится к области оценочных суждений), но никак не «сектантами» и тем более «подонками». Ибо сектант, в отличие от раскольника, отделившегося от спасительной церковной полноты, с которой он ранее составлял одно целое (а молдаване не только не отделились, но и не думают отделяться), изначально пребывает вне церковной ограды, в то время как прот. А.Чибрик – действующий митрофорный протоиерей РПЦ, имеющий церковные награды и бывший секретарем у трех архиереев и по определению не может быть сектантом. Что же касается эпитета «подонок», то это вообще слово, имеющее явно сниженный оттенок и относящееся к сфере субъективных оценочных суждений, не имеющих абсолютно никакого отношения ни к богословию, ни к каноническому праву.
Но дело даже и не в этом, а в том, что отец протодиакон в данном случае позволил себе явно ложное высказывание, абсолютно не соответствующее действительности, ибо о. А.Чибрик и другие подписанты письма нигде не называли святейшего Патриарха Кирилла «еретиком» и, таким образом, главный повод для скандала был буквально высосан Кураевым из пальца. В молдавском письме в действительности говорилось, что авторы обращаются к Предстоятелю«с достоинством к Первосветительскому сану, с болью в сердце»; в ключевом пассаже письма сказано, что «мы, нижеподписавшееся православные верующие, являясь и оставаясь членами Русской Православной Церкви, заявляем, что отмежевываемся от всех Ваших высказываний на религиозных международных ассамблеях, встречах и саммитах в Канберре, Ереване, Москве, Баку и т. д. и от всех предпринимаемых Вами в последнее время шагов, нарушающих каноны Святой Православной Церкви». «Мы свидетельствуем, — продолжали авторы, — что Вы нас не представляете и все Ваши утверждения на международных встречах не представляют всю полноту Русской Православной Церкви, а являются Вашим личным мнением и тех которые его разделяют».
Таким образом, в самом письме не содержалось не только таких слов, как «еретик», но и таких, как «еретическое высказывание», а говорилось лишь о том, что некоторые высказывания Патриарха являются его «личным мнением», не разделяемым, по представлению авторов, всей церковной полнотой. Правда, надо признать, что на самой встрече в Кишиневе (что абсолютно точно известно и не отрицается главными участниками скандала с молдавской стороны), а, возможно, и раньше прот. А.Чибрик, говорил о «еретических высказываниях» Патриарха Кирилла, чего делать, конечно, не следовало.
Однако, то, что позволил себе в связи с этим Кураев, выходит за все мыслимые и немыслимые рамки приличий, к тому же изобличая знаменитого миссионера в отсутствии элементарной богословской и канонической грамотности. Поистине, кого Бог хочет наказать, того Он лишает разума… «Миссионер, по его словам, готов был принести извинения всем этим людям, если один из руководителей «Общества Матроны» — протоиерей Анатолий Чибрик публично заявит, что признает Патриарха Кирилла законным Патриархом. Чибрик сказал, что признает, но «осуждает его еретические высказывания», — . — Но еретик — как раз тот, кто допускает еретические высказывания. По словам отца Андрея, сектанты считают еретическими добрые слова и Патриарха Кирилла, и Константинопольского Патриарха Варфоломея о людях других вероисповеданий».
Итак, по мнению Кураева, «еретик – тот, кто допускает еретические высказывания». Здесь остается только развести руками. Разве профессор-протодиакон никогда не слышал о том, что признать того или иного члена Церкви (а тем более – Патриарха) еретиком может лишь непогрешимая церковная полнота в лице законной церковной власти, то есть Освященного Собора архиереев либо Поместного собора, на котором архиереям, представляющим клириков, монашествующих и мирян своих епархий, все равно принадлежит главная роль? Ни аз грешный, ни какой-нибудь великий богослов и миссионер, ни прот. Чибрик не имеют ни малейшего канонического права провозглашать человека еретиком, а могут высказывать лишь те или иные свои частные богословские суждения, мнения по этому поводу. Поэтому, если кто-то заявляет, что другой член Церкви высказывает, по его мнению, «еретические суждения», то для самой Церкви это вовсе не носит никакого обязательного характера, и до решения Собора данные мнения являются, с канонической точки зрения, абсолютно равноправными, а произносящий, по чьему-то мнению, еретические суждения имеет полное право участвовать в таинствах и считаться полноправным членом Церкви. Так, например, имеется мое частное богословское мнение, совпадающее с мнением членов рабочей группы Богословской синодальной комиссии, о том, что некоторые суждения священника Георгия Кочеткова еретичны, поскольку кардинально расходятся со святоотеческим Преданием. Однако пока своего окончательного суда по этому вопросу Церковь еще не произнесла, эта наша позиция ни в коей мере не может служить каноническим препятствием для целого ряда епископов пребывать в тесном содружестве с о. Георгием Кочетковым, сослужить с ним, соответственно причащаясь из одной Чаши и посылать поздравления с разными юбилеями.
Более того, даже и соборное решение по какому-то вопросу далеко не всегда может стать окончательным, как это и демонстрирует нам история Церкви, в которой случались и «разбойничьи» соборы. Церковная полнота, непогрешимая по своей природе, подвергает рецепции решения церковной власти, истинность либо ложность которых становится ясной лишь с течением времени.
Хорошо понимая все это и в полной мере сохраняя на тот момент духовную трезвость, молдавские клирики и не употребили по отношению к Патриарху Кириллу в своем письме таких выражений, как «ересь» и даже «еретическое высказывание», предпочтя сказать лишь о его «личных мнениях», от каковых и отмежевались, поскольку, по их мнению, они не представляют позицию всей церковной полноты. В этом, в общем, канонически безупречном поведении они следуют 15-му правилу Двукратного собора, которое обязывает членов Церкви отделяться от епископа или пресвитера, если его приверженность ереси является очевидной и несомненной и сохранять общение с ним, надеясь на внутрицерковное и дружеское увещевание в будущем, если такая приверженность не вполне очевидна и может служить предметом словопрений. Здесь, конечно, необходимо оговориться, что если бы молдавские клирики и в дальнейшем, во всех ситуациях и до конца выдержали эту корректную терминологию, то Кураеву было бы гораздо сложнее к чему-либо придраться. Однако при всем том, что фраза о «еретических высказываниях» Предстоятеля, который при этом «не является еретиком» и содержит в себе известную двусмысленность, делая претензии о. протодиакона в некоторой степени обоснованными, все же, думается, вышеизложенная каноническая логика ясно просматривается во всем длинном ряду действий молдаван и доступна для распознавания непредвзятым взглядом, хотя естественная, в силу человеческой греховной немощи, страстность порой ее и затемняет.
Следует отметить, что, при всем вышеизложенном, решительно вопреки мнению Кураева, история Церкви предоставляет нам достаточно примеров, когда члены Церкви не разрывали общения с нею, при этом считая еретиками многих епископов и даже патриархов, а также императоров. Именно так поступали, к примеру, многие иконопочитатели во времена ереси иконоборчества, когда патриаршая кафедра Константинополя была захвачена еретиками (что и было впоследствии установлено Седьмым Вселенским собором). Если следовать кураевской логике, то, с канонической точки зрения, иконопочитатели были достойны наименования «подонки» и «сектанты». Абсурдность такого подхода очевидна даже для очень неглубокого ума.
И, наконец, не можем не указать на то, что кураевское представление, согласно которому непризнание тех или иных взглядов Предстоятеля Церкви должно непременно иметь своим практическим выводом разрыв церковного общения с ним и с его общиной имплицитно содержит в себе явный папизм и несостоятельно именно в силу того общеизвестного факта, что в Православии отсутствует латинское папистское учение о непогрешимости Предстоятеля Церкви (каковой у католиков считается ее главой). В завершение нашего анализа данного аспекта проблемы позволим себе заметить, что столь демонстративная и нарочитая заботливость Кураева о том, чтобы все вели себя строго в соответствии со святыми канонами (как он их понимает), соблюдали каноническую дисциплину, не вполне вяжется с его известным советом, данным одной журналистке: поцеловать эти каноны и поставить на полочку. Или он одни каноны намерен поцеловать и поставить, а другие, напротив, вовсе даже не целовать, а держать всегда под рукой, как удобное оружие против разных смутьянов? «Сюда целуй, сюда не целуй»?
С сожалением приходится констатировать, что прямая ложь, подтасовки и передергивания, смысловые манипуляции стали за последнее время просто фирменным стилем о. протодиакона, серьезно затрудняя сколь либо цивилизованную дискуссию с ним. Так, согласно его уже приведенному выше суждению,«сектанты считают еретическими добрые слова и Патриарха Кирилла и Константинопольского Патриарха Варфоломея о людях других вероисповеданий» . Во-первых, что вполне очевидно, члены Общества святой Матроны Московской – не сектанты, а чада Православной Церкви. Во-вторых, на встрече молдавских «подписантов» с архиепископом Феогностом, а также на пресс-конференции в Москве ими были продемонстрированы видеозаписи, получившие теперь уже достаточно широкое распространение в православной среде, на которых:
— видно, как епископы и священники, принадлежащие к юрисдикции Контантинопольского Патриархата, сослужат литургию вместе с клирикамиКоптской, Армяно-Григорианской и Римско-католической церквей и, соответственно, причащаются с ними из одной чаши (во время встречи на острове Патмос);
— молодой и полный энергии митрополит Кирилл, выступая на встрече в Канберре в 1991 году, высказывается в том плане, что ВСЦ (Всемирный совет церквей) – есть прообраз некой «церкви будущего»;
— во время недавнего визита в Баку, выступая в мечети, теперь уже Патриарх Кирилл говорит, что нас с мусульманами «объединяет молитва»;
— зритель имеет возможность видеть и слышать выступление Патриарха Варфоломея в нью-йоркской синагоге, где под аккомпанемент бодрых ритмов очаровательной еврейской музыки тот произнес столько всего прекрасного, что автор этого скромного текста, боясь быть превратно понятым многоуважаемой еврейской общиной богоспасаемого града Нью-Йорка, просто вынужден замолкнуть, пребывая в полном и благоговейном восхищении от такой варфоломеевой открытости. И т.д. и т.п.
Именно эти фактические материалы, а отнюдь не некие абстрактные «добрые слова о людях других вероисповеданий» послужили поводом для молдавского письма и легли в основу всей истории. Поскольку ложь, сознательно допущенная Кураевым (никогда не поверю, что он не в курсе вышеизложенного), более чем очевидна, я, опасаясь нарваться на праведный гнев знатока богословия и канонического права, а также непревзойденного мастера миссии и катехизации, не стану в этом месте употреблять разные стремные слова, а вместо этого ограничусь следующими вопросами:
1.Считает ли протодиакон Кураев, в качестве эксперта по богословию, соответствующими православному учению о Церкви (основанному, насколько известно нашему невежеству, прежде всего на Еф. 1: 22 и Еф. 5: 23), слова Патриарха Кирилла, сказанные им во время визита в Архангельск, в которых тот самого себя именует не более и не менее, как «главой Церкви»?
2.Как может протодиакон Кураев интерпретировать слова Предстоятеля РПЦ), сказанные им , о «подвиге Христа»? По нашему скромному разумению, данное высказывание содержит в себе скрытое арианство, поскольку подвиг – есть движение человека к тому совершенству, которого он ранее не имел (отсюда: «подвижник»). Господь же наш и Спаситель Иисус Христос – изначально есть совершенный Бог и совершенный человек, и нет совершенства, которого Он бы не имел. Следовательно, Ему некуда двигаться и, стало быть, фраза о «подвиге Христа» вполне может быть истолкована как арианское представление о Христе как «не вполне Боге», который еще только движется к Божественному совершенству.
3. Полагает ли протодиакон Кураев, что высказывание митрополита Кирилла о ВСЦ как прообразе некой церкви будущего (видеозапись имеется), что логически предполагает Церковь Христову (основанную, как известно, Самим Господом) еще не вполне осуществленной на земле и из чего очевидным образом следует, что Церковь мистическая, Церковь, как Тело Христово не воплощена еще в полной мере ни в одной из реально существующих церковных евхаристических общин, соответствует апостольскому и святоотеческому Преданию? И если да, то почему?
4. Как протодиакон склонен трактовать слова Патриарха об «общности молитвы» православных и мусульман (видеозапись имеется) в свете догмата о Пресвятой Троице и учения Православной Церкви о Богочеловечестве Господа Иисуса Христа, как известно, отрицаемых мусульманами?
5. Поскольку наше недостоинство предполагает с весьма сильной степенью уверенности, что о. протодиакон не ответит ни на один из заданных выше вопросов (то есть он, конечно, ответил бы, но тогда остаток жизни придется протодиаконствовать где-нибудь в Магадане, чего, натурально, не хочется), позволим себе задать еще один, последний. Справедливо ли, по мнению Его Высокопреподобия, наше предположение о том, что скандал в Кишиневском теологическом институте был устроен им для того, чтобы уйти от обсуждения по существу всех вышеозначенных проблем?
Другая претензия, предъявляемая Кураевым молдавским клирикам и их духовным чадам, касается демонтажа иудейской меноры, установленной в центральном парке Кишинева незадолго до иудейского же праздника Хануки. Бесспорно, в этом вопросы молдавские отцы и братья погорячились. Однако Кураев и здесь привирает, говоря о каком-то «погроме» еврейского ритуального сооружения и, стало быть, как можно понять, о попрании, унижении религиозных чувств кишиневских евреев. В действительности, как видно на видеозаписи, менора была просто аккуратно снята со своего основания и бережно отнесена к подножию памятника молдавскому национальному герою воеводе Штефану Великому.
Ни в малейшей степени не намереваясь указывать независимому государству – республике Молдова что можно, а что нельзя размещать в центральном парке его столицы, выскажу свое опять-таки сугубо частное мнение гражданина иностранного государства – Российской Федерации. Республика Молдова, согласно своей Конституции – светское государство. Это совершенно четко определено ст. 31, п. 4 ее Основного Закона, где зафиксировано «отделение религиозных культов от государства» с одновременным гарантированием всем гражданам свободы вероисповедания и уважением к религиозным верованиям граждан. В этом смысле Республика Молдова, как и Россия, вполне следует принципам европейской светскости. В отношении религий последние, наряду с отделением религиозных культов и религиозных организаций от государства, означают полную свободу для приверженцев той или иной религии или конфессии на выражение своих религиозных чувств и верований внутри конфессионального пространства своей религиозной организации (храма, мечети, синагоги и т.д.) и уважение с их стороны к аналогичным правам приверженцев иных религий и конфессий. Что же касается пространства светского государства и общества, то, пребывая в нем, адепты религиозных культов обязаны проявлять терпимость по отношению к друг другу и не превращать светское государство и общество в арену религиозной борьбы. Все эти прописные истины, абсолютно одинаково работающие в любом европейском государстве, может подтвердить любой юрист. В этом контексте размещение религиозного символа, являющегося священным (то есть представляющего сугубо религиозную ценность) для приверженцев лищь одной из традиционных религий Молдовы, а именно иудаизма, в центральном парке Кишинева, по определению являющемся частью пространства светского общества данного государства, явилось, на наш взгляд, нарушением принципа светскости, что и породило впоследствии религиозный конфликт. Если бы православные Молдовы напали на синагогу, попытавшись что-то демонтировать в ней, это было бы вопиющим попранием права молдавских евреев на свободу вероисповедания. Однако они всего лишь аккуратно демонтировали еврейский религиозный символ в кишиневском центральном парке, тем самым восстановив принцип светскости, до того грубо нарушенный городскими властями. Конечно, при этом ими был отслужен православный молебен, что до известной степени также является нарушением светскости. Однако это явилось лишь реакцией на то, что до этого сугубо светскому пространству центрального парка был неоправданно придан религиозный характер, поскольку менора есть сугубо культовый предмет, предполагающий соответствующие действия религиозного характера со стороны приверженцев лишь одной религии – иудаизма. А для таковых действий существуют культовые сооружения самих иудеев. Кроме того, следует все же учитывать, что Православие сыграло особую роль в истории Молдовы, в становлении ее культуры и государственности, что является еще одним косвенным оправданием для действий членов общества святой Матроны Московской во главе с прот. А.Чибриком, которые, повторяем, отнюдь не содержали в себе какой-либо сугубой враждебности по отношению к молдавским евреям – приверженцам иудаизма. Так что мелкое правонарушение, допущенное молдаванами, на наш взгляд, отнюдь не содержало в себе никакой нетерпимости, религиозного экстремизма и, следовательно, общественной опасности.
Вместе с тем мы не можем не согласиться с протодиаконом в том, что и такие, не представляющие (по нашему мнению) серьезной социальной опасности деяния следует решительно искоренять, тщательно исследуя их причины, дабы пресечь возможные рецидивы. Однако в том, что касается причин и побудительных мотивов не вполне трезвенных действий молдавских ревнителей, то здесь, как представляется, возможны различные мнения.
По нашему предположению, весьма вероятно, что молдавские клирики и миряне в свое время излишне тщательно штудировали разного рода литературу по «еврейскому вопросу», в частности, сочинения самого А.Кураева, прежде всего, разумеется, его крайне популярную в радикально-антисемитской среде книгу «Как делают антисемитом». Помнится, тогда протодиакон высказывал достаточно радикальные мнения по адресу негодяйки Есфири, по чьим коварным и лживым наветам были казнены 70 000 ни в чем не повинных персов. Правда, теперь Кураев предпочитает больше не вспоминать об этом, призывая православных каяться перед евреями за геноцид, якобы допущенный по отношению к ним казаками знаменитого украинского гетмана Богдана Хмельницкого. Пепел ни в чем не повинных персов более не стучит в сердце нашего миссионера, ибо оное занято скорбью по ни в чем не повинным евреям. Такая любвеобильность, конечно, делает честь не только профессиональному миссионеру, но и простому смертному, только вот окончательно восхититься ею нам упорно мешают наветы разных злопыхателей, что-то там говорящих насчет того, что направленность кураевской сострадательности и гуманизма в серьезной степени обусловлена политической конъюнктурой. В консервативные времена – умеренная критика по отношению к евреям; в более либеральные – плач по жертвам холокоста.
Все это заставляет вспомнить слова Патриарха Кирилла, сказанные на встрече с участниками фестиваля православной прессы «Вера и слово». Патриарх, помнится, говорил, что ему бывает не вполне приятно наблюдать за тем, как некий журналист еще вчера говорил одно, а сегодня изрекает прямо противоположное, причем, по мнению Патриарха, причины такой метаморфозы вполне очевидны и лежат на поверхности.
Аналогичная метаморфоза произошла у Кураева и с его отношением к блаженной Матроне Московской. Еще вчера необычайно широкое почитание ее в православном народе он не называл иначе, кроме как «оккультизмом в православии» (даже целую книгу об этом написал), а сегодня приводит святую в пример ее неразумным почитателям, проникновенно рассказывая всем, как она молилась за весь мир. Все это, увы, не добавляет уважения к Кураеву не только как к катехизатору и миссионеру, но и как к богослову и человеку.
Вместо послесловия
В последнее время широкое хождение в сети имеет один . В очередной раз уличенный в пошлятине, тянущей на хороший материал для психоаналитика, Кураев отвечает, что это, де, была «закрытая лекция для чисто мужской аудитории». Последнее побуждает нас нарушить слово, данное в этой статье и задать неистовому миссионеру еще один вопрос.
Будучи миссионером, протодиакон Кураев должен бы сосредоточить свои усилия на людях внешних, еще неверующих и невоцерковленных, при этом ни от кого не скрываясь. По какой причине он вместо этого регулярно выступает перед семинаристами и церковными активистами, то есть как раз перед наиболее воцерковленной и активной в религиозном плане аудиторией, да еще и, как теперь выясняется, «в закрытом режиме»? Что, с какой целью и от кого скрывается на этих «миссионерских» выступлениях? И почему конкретное содержание данных лекций столь далеко от традиционного русского благочестия?