Недавно, в связи с годовщиной поставления на Патриарший стол нынешнего Патриарха Кирилла состоялся визит в Москву внука Великого Князя Владимира Кирилловича Принца Георгия Гогенцоллерна. Его права на Российский Императорский Престол не являются общепризнанными, однако, это в данном случае несколько иной вопрос. В связи с этим визитом – и не только с ним – все чаще звучат голоса в пользу «восстановления конституционной монархии». Что можно об этом сказать? Прежде всего: можно ли восстановить то, чего в России никогда не было в действительности? Если речь идет о «восстановлении» образца 1905-1917 гг., то можно – а, главное, нужно ли – восстанавливать то, что рухнуло, будучи заранее обречено рухнуть? Почему «обречено»? В государственно-правовую конструкцию «думской монархии» было заложено положение о том, что Император законодательтствует вместе с Государственной Думой. Объем полномочий этих институтов мог меняться, однако, не менялась суть дела: так и не ясно было, кто на самом деле законодательствует, а, следовательно, и перед кем в конечном счете ответственна управительная («исполнительная») власть. Именно такая ситуация в конечном счете привела к образованию т.н. «Прогрессивного блока» и требованиям «ответственного» (перед Думой) министерства, через которые и был оформлен антимонархический заговор, поддержанный английским посольством, генералитетом и Священным Синодом. Ничего подобного не случилось бы, если бы в руках Императора полностью сохранялись законодательные полномочия, а Дума была бы законосовещательной (то есть, писала бы законы, но не принимала их). Или же, напротив, принимала бы законы и назначала правительство, перед ней же и ответственное. Однако, это была бы уже не монархия, а республика, ничем принципиально не отличающаяся от февральской, которая сразу же доказала свою нежизнеспособность. Иными словами, все то, что произошло, произошло бы не через двенадцатилетнее продление, а сразу же. В этом случае возникает совершенно закономерный вопрос: а является ли вообще «конституционная монархия» монархией? «Политика» Аристотеля, классический и абсолютно основополагающий труд по государствоведению, знает только три типа правления (подмена понятия «тип правления» понятием «форма правления» есть именно подмена вполне в духе иных подобных «трюков»-подмен): монархия (власть одного), аристократия (власть качественного большинства) и полития (демократия, власть количественного большинства, не являющаяся, однако, властью количественного большинства народа, поскольку в понятие «демоса» входят только собственники). Искажением этих «правильных типов» являются в свою очередь «тирания», «олигархия» (власть богатых) и «охлократия» (власть толпы). Монархия пригодна для больших государств («больших пространств»), аристократия – для средних, полития (демократия) – для малых, в идеале в пределах одного города. В принципе до сих пор ничего не изменилось, разве что теоретически сюда можно добавить т.н. «иерократию» – власть духовенства, однако, строго говоря, ее можно считать разновидностью аристократии (как, например, в Иране), или олигархии. Следует раз и навсегда понять: любая власть едина и монадична, она или есть, или ее нет. Понятие «разделение властей» – типичная фикция, причем, не «юридическая фикция» (каковые могут быть полезны в частном праве при разрешении отдельных казусов), а фикция политико-идеологическая и даже «сверхидеологическая»: «Но тот, кто двигал, управляя,/ марионетками всех стран,/ Тот знал, что делал, насылая/ Гуманистический туман», как писал А.Блок в поэме под очень важным в этом случае названием «Возмездие».Критерием монархии и республики являются два вопроса. Первый: кто принимает (не разрабатывает – это дело профессионалов), а именно принимает законы? И второй: перед кем ответственная управительная (исполнительная) власть? Если законы принимает монарх и перед ним ответственно правительство, то перед нами монархия. Любая другая властная конфигурация есть республика, и следует просто поискать в ней настоящий источник власти (он может быть как демократическим, так и недемократическим, то есть, аристократическим, в лучшем случае, или олигархическим – в худшем). Именно эти два вопроса и висели дамокловым мечом над «думской монархией» 1905-1917 гг., и этот меч не мог не опуститься. Мы должны ясно и четко понимать: так называемые конституционные монархии Европы (Дания, Нидерланды, Испания и т.д.) на самом деле суть республики. Попробуем проделать мысленный эксперимент: «отмыслим» для них фигуру короля (королевы) – что будет? На самом деле, ничего – все останется, как есть. Безусловное исключение составляет единственная сохранившаяся полноценная монархия – британская, какие бы «парламентарные формы» они ни принимала. Почему? Прежде всего, по причине сохранившегося у британской короны права вето на решения парламента. Оно является, так сказать, «дремлющим», вот уже более двух столетий, но оно есть. И, во-вторых, по причине отсутствия в Соединенном Королевстве писаной конституции, хотя законов как таковых становится все больше. Тем не менее, обычай и прецедент продолжают существовать. А король (королева) воплощает в себе именно дух обычая и прецедента. Поэтому таким болезненным был для Британии и британцев скандал с принцессой Дианой (как бы ни относиться к каждому из конкретных его участников). А поскольку «британский проект» «цивилизации моря» (только лишь частью которого являются США) претендует на универсальность, то и британская монархия по самой природе своей стремится стать единственной монархией мира. Отсюда и роль Британии в крушении сначала Рюриковичей, а затем и Романовых (когда они, поднявшись, стали уже крупнейшей континентальной властью). Британская монархия сохранилась потому, что она, формально относясь к «конституционным» – хотя какая может конституционность при отсутствии конституции?! – является на самом деле цивилизационной монархией. Каковой была и монархия Российская – по противоположную сторону цивилизационного разделения. Зачем России «конституционная монархия»? Если обязательно нужна «конституционность», то не лучше ли отказаться от идеи монархии вообще? Но поскольку совершенно неприемлема для Большой России демократия – если «соблюдать ее принципы», Россия просто развалится – то не проще ли, формально сохраняя (или не сохраняя, не так важно) все, что существует сейчас, вернуться к вождистскому принципу? Скажем прямо: да, проще. Однако у «вождизма» есть один – и фундаментальный – порок: он заканчивается со смертью – в лучшем случае – или свержением – в худшем – вождя. Уставший от «эротического обожания» народ с неизбежностью «расслабляется» и разлагается. Конец лично вождя неизбежно влечет за собой распад – в большей или меньшей степени – как правило, через «демократизацию», «перестройку», «оттепель». Даже генерал Франко, вначале провозглашавший себя переходной фигурой к восстановлению монархии, а затем все более становившийся «чистым вождем» (каудильо) и так и не оставивший вовремя Верховную власть, в конечном счете привел страну к проамериканской либеральной демократии, лишенной подлинно национального суверенитета. Можно сказать даже так: «вождизм» это стимулятор (скажем мягко), после которого наступает «ломка». Это снадобье, а не лекарство. Но монархия не может быть введена. Она должна вырасти. Вырасти из органических форм нашей государственности. Напомним о некоторых из них. Во-первых, отсутствие юридических ограничений Верховной власти. Это, кстати, касается даже таких «симулякров», как «власть партии»: когда она саму себя «закрепила» в Конституции 1977 г., она очень скоро – чуть больше, чем через десять лет – пришла к самоупразднению, позорному для нее и трагическому для страны. Меньше всего мы говорим о «желаемости» партократии. Мы говорим только о структуре, форме и типа правления, с учетом того, что партийная власть как бы заменила монархическую. Во-вторых, совещательный и законосовещательный характер представительства, имеющего к тому же сословно-земскую (сегодня ее можно назвать социально-трудовой и территориальной ) природу. В-третьих, многообразие местных форм управления и самоуправления, включая любые типы местной непосредственной демократии ( вспомним – демократия есть форма организации «малого пространства» ) — от казачьего круга и церковной общины до советов и курултая. Это – матрица, сформировавшаяся к XV-XVII векам и обозначаемая, даже в учебниках советского времени, как Монархия с Земским собором и земским самоуправлением. От нее отступили в «петербургский период», хотя уже ко второй половине XIX века стало ясно, что без ее возвращения все обречено. Она стихийно возродилась в форме Советов (отсюда лозунг «младороссов» – «Царь и Советы» ), но была уничтожена «марксизмом-ленинизмом», она на повестке дня и сегодня: только ее глубинное всплытие способно предотвратить распад России на множество колониальных «республик». Это органическая основа Русской цивилизации. Может ли при такой государственности существовать Конституция? Да сколько угодно, только не в ней дело. Русская монархия – если она, по Божьему промышлению и обетованию предкам – возродится (именно возродится, а не будет восстановлена) – неизбежно будет не конституционной, а цивилизационной. То есть в ее основе будут не прописанные заранее книжные положения, а всплытие живой истории, причем, формы и образы такого всплытия могут быть самыми неожиданными, как и те люди и силы, через которых оно может осуществиться. Это не означает ни отсутствия – в данном случае у автора этих строк – вполне определенных легитимистко-династических предпочтений (более чем естественным является воссоединение обоих исторических Русских Царских родов), ни пресловутой «позиции непредрешения», изначально обрекшей на поражение Белых и предполагавшей принципиальное безразличие к типу правления и, увы, принципиальное, хотя и не всегда декларируемое, согласие на разделение фантома победы с «союзниками». Меньше всего нас это может устраивать, тем более, сегодня, когда уже, на самом деле, давно нет ни «белых», ни «красных» (для тех, кто за эти слова держится, они не более, чем «игрушки», в которые играют взрослые дети). Есть русь и нерусь. Последнее не следует понимать в ругательно-бранном смысле, тем более в смысле какой-то «неполиткорректности». Русь – по изначальному смыслу – солнце, свет, руда. Нерусь – отсутствие солнца («люди лунного света» у В.В.Розанова), затмение, «пустая порода». Идея «конституционной монархии» как изначально лишенная смысла и онтологии как раз и принадлежит к такой политико-идеологической «пустой породе», которая вся вместе, со всеми «правовыми госудаоствами» и «гражданскими обществами» на протяжении вот уже более чем двадцати лет заполняет и захламляет нашу жизнь под видом «рецепции евроатлантического права».