Обозначилась интересная тенденция — некоторые русские националисты вполне сочувственно и даже как-то романтически-одобрительно восприняли шахаду Саида аль-Буряти (в миру Саши Тихомирова) и вообще весь его жизненный путь. А все от того, что он геройски воевал с «путинским псом Кафировым». Очень, надо сказать, странная позиция. Если приглядеться к этим двум персонажам, то обнаружим, что Рамзан фактически реализует чеченский национал-социализм — режим с опорой на национальные традиции, с мощной вождистской составляющей. Ислам для него — это набор ритуалов и норм, которым его папа с дедушкой научили. А «дедушку он даже больше Путина уважает». С таким персонажем как Рамзан, в общем и целом, и правильная Русская власть могла бы инструменты взаимодействия наладить. С ним понятно, на каком языке говорить — на языке силы, опирающейся на собственные национальные традиции. С такими как Саид вообще разговора быть не может. В его вселенной ислам — это все. А все, что категорически остается вне ислама, рано или поздно просто должно быть истреблено. То есть, он рад вас видеть или братом (обретшим, как и он Иман), или трупом. Если Рамзан чеченский националист, то для исламиста Саида не было ни народов, ни рас, а только моджахеды с одной стороны, а с другой — кафиры да муртады. Он реально интернационалист-большевик, перманентный революционер. Вообще, ислам – это вызов, веками заставлявший европейцев осознавать себя самими собой, державший в тонусе, потому, что стоило караульному зазеваться — и тут же горло перерезано. Ислам всегда атаковал. Впервые Европа отбросила его в битве при Пуатье. Рыцари предводителя франков Карла Мартелла спасли нашу цивилизацию. Но сегодня потомки бесстрашных витязей капитулировали перед наследниками тех мавров, что рвались из покоренной ими Испании, через Пиренеи на просторы галльских полей. Сегодня Париж сдан им без боя. И там не заметно сил, способных на реконкисту.Европу уничтожает комплекс вины. Те, кто призваны быть духовными вождями, пастырями ведут ее в пропасть. За что извинялся папа Иоанн-Павел II, когда каялся от имени всех католиков за крестовые походы? Это что была агрессия на «исконно мусульманские земли»? Отнюдь, нет. Первый поход был освободительной экспедицией, отправившейся в Палестину по просьбе Византийского императора Алексея I Комнина. Это были земли многие века принадлежавшие Римской империи, наследником которой был Константинополь.Сегодня многих европейцев зачаровывает прежде всего простота ислама, отсутствие мистических парадоксов, цельность и безальтернативность. Ислам они начинают воспринимать, как надежную почву, в мире, где все зыбко, все многозначно и необязательно. Но это капитуляция, это отречение от истории, от корней, от самого Духа Европы. Более того, обращение в ислам – очевидный знак деградации европейцев. Если Коран стал им ближе и понятнее, чем Евангелие, это значит, что по своему духовному уровню они близки бедуинам, которым проповедовал Мохаммед.Женщины – на их примере наша с мусульманами чуждость видна ярче всего. В европейской культуре лик Мадонны-Богородицы, проглядывает в чертах каждой прекрасной и достойной дамы. В мире ислама женщина, как только и исключительно объект вожделения, драпируется тряпками, чтобы не провоцировать мужчин, слабо способных к самоконтролю.Да, духовная свобода Европы обернулась вседозволенностью, но не им, не чужим наставлять нас в морали. Нет у нас общей меры, не может быть общей Веры. Адекватным ответам на вызовы агрессоров надо учиться у того же Карла Мартелла, у принца Хуана Австрийского, разгромившего мусульманскую армаду в битве при Лепанто.Не худо вспомнить при этом, как относился к «белым предателям» атаман Иван Серко. Возвращаясь из похода в Крым, где запорожцы освободили семь тысяч русских рабов, он столкнулся с чудовищным для его «крестоносной» души фактом. Около трех тысяч, принявших в плену мусульманство, захотели вернуться к своим господам татарам. Атаман отпустил их, но вслед послал казаков, которые порубали всех отступников. По преданию, сам Серко подъехал к месту бойни и сказал: «Простите нас братья, спите здесь до Страшного Суда…»Серко далек был от того, чтобы расценивать истребление единокровных братьев благим свершением. Он не судил отступников. Суд им еще предстоял. Но и оставить в живых он никак их не мог.Ведь он точно знал — Христос завещал любить врагов своих, он не предписывал их щадить…