Это их сапоги пинали бездыханное тело моего ярославского деда-священника, расстрелянного латышско-большевистским зверьём только за то, что он был ревностным исповедником православия и до смерти остался верен своему пастырскому долгу (в 2000 г. Архиерейский собор РПЦ канонизировал его как св. новомученика). Палаческий русофобский след и на судьбе его вдовы, моей бабушки – лишенная всех прав (был и термин такой –»лишенцы»), она с лихвой познала зловещие порядки совдеповских тюремных казематов. Реквизировали все, достигнутое трудом и талантом, уморили голодом и холодом другого моего деда – петербургского.
Беспощадная русофобская дубина разбила жизнь моего отца, безвинно брошенного в сталинскую тюрьму по знаменитой 58-й статье (контрреволюционная деятельность). Выжил – чудом. По ночам не давали спать, гнали на садистски-изнурительные допросы. А вся «вина» его заключалась в том, что он был высокопорядочным и нравственно не сломленным человеком. И под пытками он не подписал ни одного из приписанных ему обвинителями измышлений. Отец рассказывал мне, как, потрясая кулаками, следователь орал: «А почему вы не аплодировали на общих собраниях, когда объявляли о смертных приговорах врагам?» (по процессам 1930-х годов).
За лакированное голенище оккупанта-русофоба совались остатки фамильных драгоценностей нашей семьи, когда моя мать несла их в торгсин, отдавая за продукты, чтобы спасти своего младенца от голодной дистрофии. Отдала ведь и свое золотое обручальное кольцо… Такова была политика, избегнуть которой не было дано русским людям».
Марк Николаевич Любомудров